№ 1063 Михаил Стальнухин
Независимый кандидат
Ида-Вирумаа, 5 марта 2023
Если мне доведется писать внутриполитический блок Программы некой новой партии, то… Нет, начну, пожалуй, с иного.
Недавно стоял вечером в парке, разговаривал со знакомыми, и за их спинами увидел крысу. Короткими перебежками, этаким противолодочным зигзагом, она скакала по рыхлому снежку. В одном месте крыска чем-то живо заинтересовалась и долго переминалась на одном, примерно, квадратном метре.
Спустя пару минут после того, как эта крыса растворилась в темноте, мимо прошла дама с собачкой. Маленький лохматый песик был не из тех псов, которых необходимо держать на поводке. Так устроена жизнь: чем ты миниатюрнее, тем меньше тебя боятся. Это существо немедленно ринулось обнюхивать снег в том месте, где только что топталась крыса. И, от полноты чувств, собачка плюхнулась спиной в снег и принялась в нем елозить, перенимая на шерсть крысиный запах – и хорошо, если только запах.
Я представил, как она придет с хозяйкой домой и как хозяйка оботрет ее специальным полотенцем… И в конце процедуры чмокнет во влажную шерстку, понятия не имея, что целуется с крысой. И даже не спорьте со мной по этому поводу: если любит – обязательно чмокнет; я сам такой, обожаю собак и знаю, о чем говорю.
Несколько дней я прожил с отчетливым представлением, что поцелуй с крысой присутствует и в нашей жизни. Причем на каждом шагу.
Вот, например, давайте приглядимся к многопартийности Эстонии. Это — реальность нашей политической системы, и представляется она гражданам как прогрессивная форма управления государством: у каждой, мол, социальной группы есть возможность создать партию, которая будет защищать ее интересы. Это, по идее, должно обеспечить единство и борьбу противоположностей, в результате чего защищено будет всё общество в целом. Пусть у земледельцев будет своя партия, у «синих воротничков» — своя, у предпринимателей – своя, у нацменьшинств – своя, у пенсионеров – своя. Ну да, так задумывалось.
Но к чему Эстония пришла? А вот к чему: по факту проводится экономическая политика, которая ставит на грань выживания треть нашего общества; по факту четверть общества лишается права на образование на родном языке; по факту ведущие партии увлеченно рушат систему безопасности, только и гарантирующие сохранение Эстонией независимости.
Почему так получилось? Приведу несколько причин. Это лично мое мнение, можно не соглашаться. И излагаю предельно просто, не придирайтесь. Итак…
Вот в начале 90-х появились партии, которые я перечислил двумя абзацами выше. И уже в середине десятилетия они обнаружили, что мало быть самыми умными, чтобы привлечь электорат на выборах; для этого нужны деньги. ТВ-реклама, радио, газеты, плакаты – всё это очень дорого. И если нет средств на все эти необходимые элементы предвыборной кампании – никакого значения не будет у того обстоятельства, что ты самый умный, об этом просто никто не узнает.
Так, а за деньгами надо обращаться к кому? Да к тем, конечно, у кого они есть. Они же сначала посмотрят, что партия представляет из себя идейно, не собирается ли помешать им наращивать прибыль. Партии придется доказывать, что нет, не только мешать не будем, а поможем заработать еще больше. И одни из них деньги получат, другие – нет. Так в 90-е часть партий, «не вписавшихся в рынок», исчезла. Другая часть растворилась в более оборотистых партиях. Третья стала обслуживать не свою некогда задекларированную социальную группу, а кого-то иного. Как говорится, кто службу знает – тот в цирке не смеется.
Следующий шаг – захват неродного электората. Задумайтесь: имеет ли для современного эстонского политика значение, кто за него голосует? То есть нужен ли ему именно тот человек, который разделяет его взгляды и идеологию? Да какая разница, кто он! Значение имеет только количество голосов. Значит, во имя перспективы попасть во власть надо так строить риторику, чтобы понравиться и нашим, и вашим. И это умение демонстрируют все, причем не испытывают при этом никаких угрызений совести. (Самым ярким представителем этого жанра была в свое время партия ResPublica, которую считали своей даже русские на Северо-Востоке, хотя таких русофобов, как «республиканцы», даже в то время еще поискать!.. Кстати, Марко Михкельсон и Урмас Рейнсалу – люди именно из того, 2003 года, призыва ResPublica.) То есть надо хитрить и, ничего не поделаешь, иногда кривить душой.
И вот, в результате такого неестественного отбора, ведущие партии со временем возглавляются циниками, переполненными ощущением собственной значимости – ведь они и на выборах побеждают, и страной как-то руководить умудряются (ключевое слово – «как-то»). Крысиная стая. В которой выживает не честный умник, а хитрый приспособленец.
(Сразу просьба к комментаторам: не приписывайте мне стремления обозвать крысами те 52 тысячи человек, что состоят в 12 ныне существующих партиях; речь о руководстве 6 партий, которые играют хоть какую-то роль в политической жизни страны, а это от силы человек двести.)
Все новые партии, если у них изначально не будет в руководстве мультимиллионеров, будут попадать в эту ловушку. И единственным выходом мне видится изменение системы выборов. Об этом, чтоб не повторяться, чуть ниже.
Еще один поцелуй крысы – выборы президента. Чистой воды договорняк, где высшее должностное лицо выбирается парламентскими партиями. Он может сколько угодно надувать щеки, но никогда не окажется чем-то большим, чем марионетка тех, кто его одобрил, согласовал и «выбрал». А зачем нам такой президент?
Но чаще всего мы целуемся с крысами на уровне местных самоуправлений. Деятели, процентов 70 из которых проживает в Таллинне, диктуют, как нам жить в нашей провинции. И ладно бы делом занимались, строительством дорог и больниц; или хотя бы с коррупцией бы боролись, что в эстонских условиях бессмысленно, но хотя бы вызывает ощущение, что люди делом заняты. Нет, они лезут на памятники и заставляют переписывать названия улиц.
Безнадежна ли эта ситуация? По моему убеждению, нет.
Я начал эту статьи с незатейливого рассказа о собаке. Тем же закончу.
Когда моей овчарке было полгода, однажды она меня напугала до холодного пота: мы гуляли по парку, она бегала за палками, которые я ей швырял, и вдруг Алька завалилась на бок и стала судорожно елозить головой по траве. Выглядело это страшно, от непонимания происходящего я жутко перепугался. Позвонил домой, тут же примчалась жена и через пять минут мы были у ветеринара. Доктор глянул на собаку, ухмыльнулся и залез пальцем в ее пасть, откуда вытащил короткую палочку: Алька так сжала челюсти на палке, что выкусила из нее кусок, намертво застрявший между верхними молярами. Это очень неудобно, но не смертельно. Надо просто знать, в чем проблема, и убрать преграду, мешающую нормальной жизни.
Так вот, если мне доведется писать внутриполитический блок Программы некой новой партии, то в ней, в первую очередь, будут предложены меры, выводящие из политики «крыс». От них невозможно избавиться полностью, они славятся способностью приспосабливаться к чему угодно, но их популяция серьезно сократится, если хоть у какой-нибудь партии будут такие программные тезисы:
Хватит целоваться с крысами. От этого рано или поздно всякие неприятности приключаются — и с нами и со страной.
Добавить комментарий