Эта статья – о сносе памятников. Но если вам интересна эта тема, то наберитесь терпения, сначала будет о другом. О дедовщине.

С дедовщиной я познакомился в 1982 году. Не могу утверждать, что это явление было повсеместным, да оно наверняка таким и не было, но в в/ч 56178, куда я попал, она была явлением обыденным. И настолько привычным, что казалась чем-то, прописанным в воинских уставах. Хотя по сути своей была она сущим свинством.

Воины делились на пять каст. Младшие, со сроком службы до шести месяцев, именовались «духи» или «молодые» и никаких прав не имели. Далее шли «караси», это от шести месяцев до года службы; их отличия от «духов» были скорее на декларативном уровне: если «духов» было недостаточно (большая их часть первые полгода проводила в учебках), то «карасям» приходилось отдуваться и за них.

Переход к привилегиям происходил в начале второго года службы. Военнослужащий становился «черпаком», и хотя ему не дозволялись еще дедовские вольности, но и к рабскому труду его уже не привлекали. Затем – вершина творения, «деды». В значительной своей части это были нормальные парни, просто «уставшие» от службы. Но всегда рядом с ними оказывались садисты и дебилы. Во что это выливалось, рассказывать не буду, но поверьте – психически нормальному человеку такое и в голову не придет.

В Советской Армии очень ждали Приказа. Именно так, с большой буквы: приказа о демобилизации. Уже за 100 дней «деды» начинали обратный отсчет: ведь после Приказа они превращались в «дембелей» и ждали только приказа на увольнение от начальства своей воинской части.

Пережив метаморфозу из «деда» в «дембеля», военнослужащий, только что блиставший садизмом, становился всё более похож на человека. И не в том дело, что он готовился к гражданской жизни, где нельзя подойти к малознакомому типу и пробить ему в грудину (то есть, конечно, возможно и такое, но значительно выше вероятность так получить в ответ по хоботу, что мало не покажется). А в том дело, что дембелей отпускали домой не разом, то есть всех вместе, а небольшими группами. И их очень пугала возможность остаться в неощутимом меньшинстве лицом к лицу с теми, кого они за несколько месяцев до того нещадно чморили.

И над всем этим парили офицеры. Которые могли бы прекратить дедовщину за неделю-другую, но их устраивало, что «деды» гоняют первогодок: «духи» очень быстро понимали, что единственное спасение от угнетения – освоить свою воинскую специальность и сесть на боевое дежурство.

(Чуть отвлекусь: мне повезло. В команде Кабины боевого управления, куда меня определили, старшими были «дед» Сергей Смола из Одессы и «черпак» Сергей Ярошенко. Из Николаева, кажется. Парни, которых интересовало только то, смогу ли я самостоятельно дежурить на всей той технике, которую нам доверили партия и правительство – чтобы они могли спокойно отдыхать. Удивительное дело, но даже свои хэбэшки они стирали сами. Черт, я до сих пор им благодарен! Они не мурыжили меня иным, кроме как службой, и не давали в обиду другим «дедам». Пару раз, когда такие поползновения имели место и словесные дебаты не давали позитивного результата, Смола снимал с зуба золотую коронку, убирал ее в специально для этого носимый в кармане спичечный коробок (так-то он не курил) – и выжидательно смотрел по сторонам. На этом все и кончалось: репутация кулачного бойца у него была ого-го какая. А с Ярошенко, когда Смола уволился, вообще никто не задирался. 190 росту и мускулатура гладиатора – с таким вязаться себе больнее.

Парни, я почти сорок лет вас вспоминаю с чувством благодарности. Где бы вы ни были, пусть у вас все будет пучком. Кстати, когда уволился Ярошенко, я распространил ваши принципы – учить и защищать – на все Отделение боевого управления.)

Итак, дедовщина. Система самоорганизации коллектива при полном отсутствии моральных норм. Именно что система, потому что при аналогичных исходных данных все коллективы самоорганизуются таким же образом. Например, ЕС.

Еврокомиссию в Брюсселе (иными словами — офицерский состав) интересует только то, чтобы подчиненные им структуры исполняли директивы (то есть правильно несли службу. Чтоб прям картинка была!.. Такая, чтоб еврокомиссарам понравилась.) И нижестоящие структуры, то есть руководства союзных стран (они же «деды»), знают, что если будут соответствовать спускаемым сверху распоряжениям, то им можно будет если не всё, то очень многое. А некоторых из них могут и в офицерскую столовую пригласить.

Население Эстонии (личный состав казармы) состоит из тех, кого, как говорится, бог поцеловал в мягкое темечко (все те же «деды»), и близких им кругов, уже допущенных к солдатскому буфету, то есть к приватизации, госпоставкам и европейским дотациям («черпаки»). Под ними ходят «караси», много и трудно работающие, но хотя бы не сильно ущемляемые. И в самом низу – бесправные «духи». И очень существенный момент: ротация в этой казарме отсутствует. Не надо воспринимать буквально шестимесячный период, являвшийся основой жизни Советской Армии; это всего лишь модель. Наш аналогичный период тянется уже 30 лет и может продолжаться еще столько же.

«Лютые деды», сколько я их видел, все до единого отличались узким кругозором и мстительностью. Они страдали, будучи «духами» (хотя чаще всего эти страдания были воображаемыми) – и теперь желали отомстить. Но не тем, чьи трусы и портянки они стирали, а совершенно неповинным в этом «молодым». Причем их же приятели вспоминали, что эти «лютые деды» еще год-полтора назад «шестерили» так, что с коленей мозоли не сходили.

Думаю, Достоевский своего Смердякова с натуры писал. Таких ненавидящих всех вокруг типов всегда хватало. И тут такое дело: лакея можно вывести из лакейской, принарядить и отучить сморкаться в руку, но нельзя его сделать человеком. Те, кто сегодня сносит памятники, 40 лет назад клеймили бы позором американский империализм, германский шовинизм и израильскую военщину. За мелкие подачки из распределителя, который тогда был в Москве, а ныне базируется в Брюсселе.

Они мстят. Мстят тем, кто ничем не может ответить: они погибли за правое дело почти 80 лет назад, они лежат в земле и вступиться за себя не могут. А современные Смердяковы творят беспредел по одной простой причине: у них власть и сила. Причем историю они не учат, потому и не понимают, что духовные символы только бронзовеют и становятся прочнее, когда кто-то посягает на параллельные им символы материальные. Что никак не отменяет бессмертных строк Некрасова:

«Я книгу взял, восстав от сна,
И прочитал я в ней:
„Бывали хуже времена,
Но не было подлей“.»

Были памятники, к которым мы так привыкли, что едва их замечали. Теперь же и мы, и наши дети и внуки – мы будем их видеть всегда своим внутренним зрением, к которому у смердяковщины доступа нет.