В Таммикуском народном доме в субботу, 20 мая, с очередным, пятнадцатым по счёту, посвящённым Дню матери концертом выступил известный в Ида-Вирумаа (и не только в Ида-Вирумаа) певец Александр Ласиков – наш сегодняшний собеседник.

— В связи с чем, концерты именно к этому празднику – День матери – вы решили сделать, так сказать, фирменными, своей традицией?

— Чтобы отдать дань почитания, поклонения, благодарности, любви матерям,  подарить им радость. А также вспомнить о тех мамах, которые уже ушли от нас, как и моя мама. Нынче это был мой 15-й концерт ко Дню матери, хотя он должен был бы пройти уже в семнадцатый раз, но два коронавирусных года не позволили это сделать.

— Мама, что это для вас?

— Это святое. Словами невозможно передать – всё глубоко в душе.

— Не в детском ли саду открыли в себе певческий дар, как это обычно бывает?

— (Улыбается.) Нет. И в начальных классах школы никакие певческие признаки не проявлялись. Пение было вовсе не любимым предметом, выше тройки не получал. Тогда моей любовью был драматический кружок, с удовольствием в нём занимался и в школе, и в йыхвиском клубе «Шахтёр» (его потом переименовали в Театр юного зрителя)… А увидела во мне какие-то задатки певца моя учительница по пению в йыхвиской школе №6, заслуженный деятель искусств Татьяна Ивановна Ветлужских. Стала со мной заниматься, пригласила петь в хор в клуб «Сомпа». Именно она привила мне любовь к пению. И я в 12 лет вдруг запел. Так потихоньку и пошло – пел на школьных вечерах отдыха, как и на праздничных мероприятиях. Татьяна Ивановна говорила: Саша, не бросай пение, будем заниматься дальше, будем дальше учиться – у тебя есть перспективы, и я хотела бы, чтобы ты свою дальнейшую жизнь связал с музыкой, стал профессиональным певцом… В 16 лет меня понемножечку-помаленечку стал приобщать к пению в «Noova», известном тогда ансамбле, его руководитель Юрий Григоренко, профессиональный музыкант (окончил консерваторию). Удалось попеть и в ресторане «Турист». Насыщенное было время: пел, играл в футбол (в разных молодёжных футбольных командах) и учился в вечерней школе. После окончания 8 класса пошёл работать (умер отец — надо было помогать маме) в дорожно-ремонтное строительное управление токарем и продолжил учиться в вечерней школе рабочей молодёжи (окончил 11 классов). Когда служил в армии, в Гатчине, в войсках ПВО, тоже пел там на мероприятиях, а ещё и играл в футбол, в том числе и за Ленинградский военный округ на первенство Вооружённых Сил Советского Союза. Когда после армии приехал домой, то «Noova» уже не было, он распался, и я начал петь в кохтла-ныммеском ансамбле «Stereo». Вернулся на прежнее место работы – ДРСУ, но почти сразу меня пригласили играть в футбол в кохтла-ярвеский «Химик» — была такая известная футбольная команда сланцеперерабатывающего комбината  имени В. И. Ленина. Футболисты числились в штате предприятия, но от работы непосредственно на комбинате были освобождены – их работой была именно игра в футбол. И это была серьёзная работа. «Химик» становился и бронзовым призёром чемпионата Эстонии по футболу.

— Откуда же взялась шахта?

— (Улыбается.) Женился. О семье надо было думать. Ушёл из футбола и ансамбля. Пошёл на шахту «Ахтме» — учеником горнорабочего очистного забоя. Поступил учиться на заочное отделение Силламяэского горного техникума (окончил его). Вообще-то, я всегда хотел учиться – моей мечтой было окончить горный институт, но не получилось осуществить её. С шахты «Ахтме» перевелся на шахту «Таммику», а через 5 лет, в связи с её закрытием, – на «Виру», а после её закрытия – на шахту «Оямаа»: 40 лет – мой подземный стаж работы. Было несколько специальностей: горнорабочий очистного забоя, машинист горно-выемочного комбайна (25 лет), машинист погрузочной машины, раскрепильщик анкерной крепи (для повторного её использования).

— Шахта, отданное именно ей предпочтение, – это было сделано по чьим-то стопам или же свой собственный выбор?

— В моём роду шахтёров не было, а вот  со стороны жены – были: её отец и брат работали на шахте.

— Шахтёры, на ваш взгляд, — что это за люди?

— Сильные духом люди. Особая каста, нация, людей. Хорошие, сильные, крепкие, отзывчивые, добрые, на них всегда можно положиться. Со слабой силой воли работать под землей не смогут, они приходят и почти сразу же  уходят – не выдерживают. Приживаются лишь люди с крепким внутренним стержнем. Я никогда, ни на минуту, не пожалел, что стал шахтером, что выбрал именно эту профессию.

— Получается, шахта – эта властная женщина — сходу отфильтровывает мужчин, отбирает мужественных, стойких – красивых?

— (Улыбается.) Что-то в этом роде. Она формирует здоровую атмосферу шахтного коллективизма. Много встречалось по работе хороших, отзывчивых людей, которые всегда приходили на помощь, подсказывали… Навсегда в моей памяти останется шахтёрская жизнь.

— Почему столько лет смогли выдержать под землёй?

— (Улыбается.) По-видимому, потому, что понял: шахта — именно моя стихия. И если бы не жена, она настояла: хватит, уходи на пенсию, то я, наверное, и до сих пор там работал. Этот родной шахтный воздух… Эти многие замечательные люди разных поколений: старшие, средние, младшие… Как уже сказал, я ни на йоту не жалею, что попал туда. И если бы свою жизнь начинать сначала, я вновь пошёл бы на шахту. Единственное, что изменил бы – это всё-таки окончил горный институт.

— Под обрушения-завалы попадали?

— Конечно, и не однажды. Были и травмы,  и переломы. Особенно часто рушилась кровля – падала горная масса, «коржи», когда работал раскрепильщиком — раскреплении анкерной крепи для повторного её использования, – там ведь всё непредсказуемо, хотя и стараешься всё предусмотреть при ведении работ – соблюдать правила техники безопасности. Было, например, что напарник даже сознание потерял, но, к счастью, всё обошлось…

 — Если не тайна, страшно ли было возвращаться вновь под землю, в эту преисподнюю, после произошедших опасных случаев?

— Я об этом не думал, ведь опасность – как бы неотъемлемая часть шахтёрского труда.

— Действительно ли, насколько мне известно, как утверждают ваши друзья, у вас прямо на рабочем месте случился микроинфаркт?

— (Улыбается.) Да, было такое. Восстановившись после микроинфаркта,  прошёл медицинскую комиссию: и меня допустили к работе — 5 лет ещё работал.

— У нас впереди «зелёный поворот», и в связи с «зеленым курсом» Евросоюза исчезает сланцевая промышленность, а с ней – и наш шахтёрский край. Как вы к этому относитесь?

— Плохо отношусь. Ведь сланцевая промышленность даёт жизнь нашему краю, как и всей стране… Помимо всего прочего, исчезнет ведь и энергетическая независимость Эстонии, наиважнейший столп экономики. Но решено резать по-живому… Хотя добыча сланца в мини-объёмах должна будет продолжаться для нужд химической промышленности – производства сланцевого масла, продукции тонкой химии, фенольных продуктов.

— В прежние времена шахтёры в стране были на особом счету – в великом почёте и уважении, зачастую вручались им и государственные награды.  Но в нынешние времена  – рыночной экономики и рыночных отношений – о них что-то позабыли: вот и государственные награды из рук предыдущих президентов Эстонии, как и нынешнего,  получают представители других профессий, да и на торжественные приёмы не приглашают. Не обидно ли за шахтёров?

— Обидно. Хотя работали и работаем мы не за награды, а на благо нашей страны, всех её жителей.

— Судя по сказанному вами, сложилось впечатление: вы не сожалеете о том, что не стали профессиональным певцом?

— Да, это так. Я выбрал иной жизненный путь. И не жалею об этом может быть и потому, что этот мой иной, шахтёрский, путь сложился удачно: всегда работал в прекрасном коллективе, где не было никаких передряг, – замечательными были все коллективы, в которых привелось работать. Но пение, песня, они прошли-проходят через всю мою жизнь: если не на сцене, то в домашней обстановке, в том числе и за праздничным столом, ведь раньше было принято коллективное пение за праздничным столом… Однажды, когда мы случайно встретились с Татьяной Ивановной, и она узнала, что я работаю на шахте, очень удивилась, сказала: Саша, да что вы, вы ведь должны были петь, я всегда думала, что вы будете дальше петь.

— Сольные концерты, когда же вы начали их устраивать?

— Началось всё так, как бы случайно: в середине 90-х годов мы всей семьёй пошли в Ида-Вирумааское общество ингерманландских финнов (и до сих пор мы члены этого общества), находящееся в Йыхви, учить финский язык. Учителя Эльза Облакова и Нина Петрухина посоветовали мне петь песни на финском языке, чтобы побыстрее выучить язык. И впервые запел на финском языке на мероприятиях этого общества, получая теплые оценки своих зрителей. Это окрылило, и я решил после долгого своего певческого перерыва, продолжавшегося более 20 лет, устроить в 2007 году свой первый концерт. Он, посвящённый Дню матери, проходил в актовом зале Йыхвиского волостного управления. Исполнил тогда песни в основном на финском языке, как и на эстонском, а на русском – их было совсем мало. Концерт прошёл удачно: моё выступление (улыбается) понравилось зрителям, согласно их отзывам и пожеланиям продолжать проведение концертов.

— В то время из Эстонии в Финляндию на постоянное место жительства уезжали эстонские финны целыми родовыми кланами, где всех встречали с распростёртыми тёплыми объятиями. Почему вы, ингерманландец, не уехали туда?

— (Улыбается.) Это по жене (она – ингерманландка) меня считают ингерманландцем, но я – белорус. Да, мы тоже собирались уехать, но передумали: зачем уезжать — Ида-Вирумаа, Йыхви, — родная земля, любимый край… Здесь я родился, живу всю свою жизнь, как и жена. Хотя в Финляндию мы ездили каждый год в отпуск, в течение 16 лет, но не отдыхать, а работать на клубничных и капустных полях, чтобы подзаработать и построить дачу. Брали с собой и сына, с 13 лет.

 — Сцены-площадки, где, вообще, выступали-выступаете с концертами?

— В разных местах. Йыхвиском волостном  управлении, Таммикуском народном доме, Кохтла-Ярвеском обществе шахтёров-пенсионеров «Эстонсланец», Йыхвиском центре по уходу, Кохтла-Ярвеском доме для престарелых, Нарва-Йыэсууском доме призрения, а также в Кивиылиском народном доме, Силламэском центре  культуры, Тапаском  народном доме – всё и не перечислить. Выступал-выступаю и на многих мероприятиях, например, на Дне шахтера; в йыхвиском городском парке…

— Концерты бывают платные и бесплатные?

— В основном бесплатные, платные – редко, лишь тогда, когда нужно платить за аренду помещения. Я хочу, чтобы на мои концерты приходили и те люди, у которых нет лишних денег, чтобы купить билет. У меня нет цели заработать на своих выступлениях: очень  хочется всем своим зрителям подарить хорошее настроение, позитив, радость – хотя бы на какое-то время отвлечь их от повседневности, суеты сует.

— Ваш репертуар, сколько песен за эти годы в нём значится?

— Более 400. Издал 11 дисков, а 12-й — на подходе. Есть целый диск песен только на финском языке, как и целый диск – на эстонском языке. Сначала отдавал предпочтение эстрадным песням, попсе, а сейчас перешёл в основном на шансон.

— Поёте на трёх языках — русском, эстонском, финском?

— На пяти: еще и на белорусском, и на украинском.

— В зале на концерте много народа – тут ваши чувства понятны, а если мало?

— Это же тоже прекрасно. Это тоже ведь мои зрители. Я в таком случае никогда не отменю свои концерты.

— Когда зрители дарят вам цветы, какие эмоции обуревают вас?

— Приятно, что своё пение смог донести до их душ, что не зря занимаюсь этим делом.

— А танцуют?

— Приятно вдвойне, что удалось поднять их со стульев. Особенно радует, когда танцуют пожилые люди – значит, смог затронуть и струны их души.

— Ваша аудитория – это в основном пожилые люди?

— Нет, разновозрастные.

— Где проходят репетиции?

— Дома и на даче, там оборудована мини-студия, со специальной аппаратурой.

— Вроде бы, даже пели со знаменитостями?

— (Улыбается.) Было такое. С Анне Вески, Марью Ляник, Тынисом Мяги.

— Не планируете ли заканчивать певческий  труд?

— Буду петь, пока будут востребованы мои концерты. Обычно всегда после окончания концерта меня спрашивают зрители, где и когда будет мой следующий концерт. Хотя, конечно, концерты – это очень ответственно, надо постоянно держать себя в тонусе. Это ведь тоже большая работа. Обычно на концерте исполняю 23 песни и более. Выступления же на мероприятиях требуют меньших сил. Но и здесь, пока приглашают, – буду принимать участие.

— Согласно народной мудрости, настоящий мужчина в своей жизни должен исполнить 3 заповеди-ипостаси: построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Что-то уже  удалось выполнить?

— (Улыбается.) Дом построил, но на даче, полностью, своими руками. Посадил дерево, и далеко не одно. Вырастил сына, а ещё и дочь.

— Но что же с продолжением рода?

— Всё в порядке. Есть у нас два внука и внучка. Дочь с семьей сначала жила в Германии, а сейчас переехали в Португалию, а сын с семьей живёт в Финляндии. Уже более 20 лет они за границей.

— Работая на шахте, дарили людям, жителям Эстонии, свет и тепло, а что для вас пение, песня?

— Возможность дарить радость и людям, и себе. Чувствую, как передается мне от зрителей светлая энергетика, взамен посланной им мною. Это обоюдный процесс, обоюдная радость. Стимул жить и не стариться. Быть в форме. Не считать свои года — нынче у меня юбилей, 70 лет. Пение – вдохновляет, питает мою жизнь.

— Помните ли, где и когда впервые увидели свою будущую жену?

—  (Улыбается.) Получилось наоборот, это она меня как-то приметила. Её бывший одноклассник, с которым мы вместе работали в ДРСУ, сказал, что со мной хочет познакомиться девчонка. Хотя мне в то время было не до знакомств — готовился поступать а Таллиннский политехнический институт, на вечернее отделение, и ходил на подготовительные курсы, но почему-то решил познакомиться. Уже потом выяснилось:  мы вместе учились в школе №16, но в разных классах, я был постарше, она помладше. Когда с Инной познакомился,  мне тогда было 23 года, всё (улыбается) пошло-поехало, закружилось стремительным вихрем: стал пропускать занятия на курсах, а затем и вовсе их бросил… Одним словам, в марте мы познакомились, а в ноябре, в тот же год, 1975-й, была свадьба. Так что нынче, в ноябре, будет 47 лет, как мы вместе.

— По-вашему, в чём мудрость счастливой семейной жизни, особенно с учётом обилия внимания разновозрастных зрительниц-поклонниц?

— Счастье – это не тогда, когда смотришь  друг на друга, а когда смотришь в одном направлении… Конечно же, понимание, доверие и, безусловно, любовь. Инна – моя истинная единственная половинка, моя муза. Она стала моим светом – после свадьбы, полностью окунувшись в семейную жизнь (улыбается),  расстался и с пением, и с футболом – и пошёл работать на шахту. Я благодарен Богу и судьбе, как и Инне, за встречу с ней. Инна постоянно бывает на моих концертах, хотя она не только зритель, но и главный критик, и режиссёр, и продюсер… Кстати, возил её на экскурсию на шахту, на своё рабочее место.

— Только что упомянули о Боге. Вы – верующий человек?

— Да, но глубоко верующим назвать себя не могу. Меня крестили во младенчестве — в Йыхвиском Богоявленском храме, и  крестил — тогдашний его настоятель, который потом станет патриархом Московским и всея Руси Алексием II… А в этом году исполняется ровно 20 лет, как мы с Инной обвенчались в этом храме.

— Интересно, занимаетесь ли на даче трудотерапией или только песни разучиваете-репетируете?

— (Улыбается.) Занимаюсь и трудотерапией, тем более, что есть где развернуться — у нас 13 соток земли. Но, все же, там и главный начальник, и главный агроном – это жена, а я на подхвате – помощник.

— У вас там сад и газон?

— Не только, но и две больших теплицы, много грядок. Выращиваем многое: помидоры, огурцы, перец, лук… С удовольствием делаю заготовки на зиму. Тут я (улыбается) главный повар, а жена – помощник. Среди всех заготовок особенно с большой любовью делаю мою фирменную – лечо. Как и томатный сок.

— Каждодневные же обеды у плиты готовит жена?

— (Улыбается.) Бывает, что и я. С большим желанием пеку блины, делаю драники – у меня свой рецепт.

— И как, вкусно получается?

— Нравятся всем. Теперь и сын делает драники по моему рецепту.

— Сейчас былое ваше хобби – пение – стало как бы основной работой, а нынешнее  хобби – сад-огород. Спортом уже не занимаетесь?

— По утрам физзарядку делаю, силовые упражнения, так сказать (улыбается) занимаюсь спортом для здоровья и формы. Да и сад-огород – это ещё тот спорт! Вечное движение! Хотя и просто нахождение на природе оздоровляет-исцеляет тело и душу. Это ведь всегда удивительные маленькие встречи с чудесным миром: смотришь, почки на деревьях набухли, а там и листочки появляются, а тут уже черемуха зацвела, сливы-вишни-яблони, а там и сирень… Божественно поют соловьи, как и другие птицы…  А когда начинает всё зреть в саду-огороде – тут ещё более яркие краски и эмоции… Да и Тойла, где находится наша дача, сам по себе красив.

— Вскользь вы обмолвились, что в этом году у вас ещё один юбилей – 70-летие со дня рождения. Но вопреки пресловутому всеобщему утверждению, что с возрастом пропадает интерес к жизни, он у вас не исчезает, наоборот, возрастает. Как же вам это удаётся – какое тут требуется лекарство?

— Не надо считать свои года. Года, возраст  – всего лишь цифра. Лекарство же простое — любимое занятие, занятие для души. И обязательно нужны хотя бы какие-то планы на будущее, чтобы не жить одним днём, с утра до вечера. Если человек чем-то занят, будет и интерес к жизни.

— На что дана жизнь человеку?

— На нужные людям добрые дела.

Антонина Васькина

Фото автора